Мягкое вхождение в литературу. Без мыла.

(Один из самых симпатичных авторов «Центрполиграфа», Ирина Ульянина, однажды пожелала мне вот этого самого, что в заголовке. Нет, про мыло, это уже я добавила.)



В Переделкино я попала совсем случайно – одна девочка посоветовала прислать текст, потом другая сказала, что «подошло». Это я к тому, что всякие разговоры об интригах в писательской среде мне не очень понятны. То есть, я уверена, что они существуют в каких-то заоблачных высотах, где раздают премии и дачи, но на уровне возможности поработать препятствий никому не чинят, хочешь работать – работай. Никто у тебя клаву из рук вырывать не будет, никто от литпроцесса не отрежет и кислород не перекроет. Даже обидно.

И вот я, вся в развратном белье , приезжаю к дому литераторов. Со мною ноутбук, рюкзак и муж, и при некотором напряжении фантазии можно догадаться, кто из нас кого тащит, а кто сам идёт, размахивая руками и вереща «если мы опоздаем и меня не возьмут в писатели, я тебя отравлю».
Но мы успеваем, меня пускают в автобус, и всю дорогу я достойно читаю славянскую филологию, потому что творческому человеку прилично. Скажу сразу, что остальное время учебник изящно пролежал на прикроватной тумбочке, рядом с молочком для снятия макияжа (на письменном столе для симметрии хранилось литературоведенье) – это не на публику, я жила одна, а для моего спокойствия, что вроде как процесс подготовки к сессии в разгаре.

Полагалось бы поселиться в старом корпусе, овеянном историей и некомфортном, но кто-то из мэтров не приехал, и мне совершенно случайно (опять) достался просторный номер в новом, с ванной и балконом, - 117-й, как статья за изнасилование малолетних. К счастью для малолетних, у меня были другие планы.
И вот, вы понимаете, я приезжаю в самое писательское место на свете, распаковываю вещи, потом немного сплю перед обедом, просыпаюсь и выхожу на длинный балкон, смотрю на старые высокие сосны, редкие дачи, вдыхаю серебряный, чем-то морской воздух, и тут у меня звонит мобильник и незнакомый мужской голос говорит: «Здравствуйте, меня зовут Дмитрий Воденников…» (Ну, дело у него нашлось. Ко мне.) И когда я мы заканчиваем разговор, я щёлкаю крышкой тедефона и победоносно сообщаю миру: «YES! Я писатель!»

( +5 тысяч знаков )

Мягкое вхождение в литературу. Без мыла.

(Один из самых симпатичных авторов «Центрполиграфа», Ирина Ульянина, однажды пожелала мне вот этого самого, что в заголовке. Нет, про мыло, это уже я добавила.)



В Переделкино я попала совсем случайно – одна девочка посоветовала прислать текст, потом другая сказала, что «подошло». Это я к тому, что всякие разговоры об интригах в писательской среде мне не очень понятны. То есть, я уверена, что они существуют в каких-то заоблачных высотах, где раздают премии и дачи, но на уровне возможности поработать препятствий никому не чинят, хочешь работать – работай. Никто у тебя клаву из рук вырывать не будет, никто от литпроцесса не отрежет и кислород не перекроет. Даже обидно.

И вот я, вся в развратном белье , приезжаю к дому литераторов. Со мною ноутбук, рюкзак и муж, и при некотором напряжении фантазии можно догадаться, кто из нас кого тащит, а кто сам идёт, размахивая руками и вереща «если мы опоздаем и меня не возьмут в писатели, я тебя отравлю».
Но мы успеваем, меня пускают в автобус, и всю дорогу я достойно читаю славянскую филологию, потому что творческому человеку прилично. Скажу сразу, что остальное время учебник изящно пролежал на прикроватной тумбочке, рядом с молочком для снятия макияжа (на письменном столе для симметрии хранилось литературоведенье) – это не на публику, я жила одна, а для моего спокойствия, что вроде как процесс подготовки к сессии в разгаре.

Полагалось бы поселиться в старом корпусе, овеянном историей и некомфортном, но кто-то из мэтров не приехал, и мне совершенно случайно (опять) достался просторный номер в новом, с ванной и балконом, - 117-й, как статья за изнасилование малолетних. К счастью для малолетних, у меня были другие планы.
И вот, вы понимаете, я приезжаю в самое писательское место на свете, распаковываю вещи, потом немного сплю перед обедом, просыпаюсь и выхожу на длинный балкон, смотрю на старые высокие сосны, редкие дачи, вдыхаю серебряный, чем-то морской воздух, и тут у меня звонит мобильник и незнакомый мужской голос говорит: «Здравствуйте, меня зовут Дмитрий Воденников…» (Ну, дело у него нашлось. Ко мне.) И когда я мы заканчиваем разговор, я щёлкаю крышкой тедефона и победоносно сообщаю миру: «YES! Я писатель!»

( +5 тысяч знаков )