Хроники счастливой любви

У меня всё ещё нет кота, который умеет обниматься и спать на подушке, "и вроде бы сердце в крови, но выйдешь из дома за хлебом, а там длинноногие дети".

В прошлом году я не заметила, а в этом узнала, что весна тут похожа на московскую тем, что неотвратима, как смерть. Здешний год тоже переламывается, и после этого и шторм, и ночная сырость уже ничего не могут изменить. Вчера был дождь, Кинерет не наполнился, а Рамат-Ган затопило, но ничего уже нельзя поделать с розовеющим небом и нежностью, которая поселяется в теле. Жить в радости трудно, она кипит в крови и требует - а чего требует, сама не понимает. Поднять дозу? Увеличить концентрацию? Ускориться? Но никак невозможно повлиять на течение времени, нужно проживать эти вечера один за другим, в беспомощности, не имея возможно что-то с ними сделать - ни накопить, ни отложить. И даже потратить их так, как они того заслуживают, затруднительно. Я всегда хорошо понимала Симора - и почему он кинул камнем в Шарлотту, и почему не пришёл на собственную свадьбу, и почему застрелился. Когда красоты и счастья больше, чем можешь пережить, это опасней, чем горе. От горя хочется поскорей избавиться, а в красоту сколько ни вцепляйся жадными пальцами, она проходит - по тебе, сквозь тебя, мимо, - и ничего поделать нельзя, кроме как уничтожить, её или себя. Влюблённые выживают только потому, что секс даёт иллюзию обладания, но когда закат, оттенок моря, запах воды и цвет песка - как спастись?

У меня всё ещё нет кота, но вчера засыпала, и вдруг слышу - димина кошка пришла и села на подушку. Не на мою, на соседнюю, но всё же переступала и мурлыкала, и я слушала рукой её бок.

А сегодня опять не пришла.