Снова о том же

Я иногда думаю о потребности в обмане. Это такая мощная сила, вы бы знали. Не говорю сейчас о патологической лживости, речь об эстетическом побуждении: вдруг испытываешь острое желание закрутить реальность особым образом, чтобы получилась зыбкая изящная конструкция, включающая в себя «то, чего не было», чистую правду и, обязательно, нервную реакцию того, кому обман адресован. Именно этот человек придаёт всей истории живость. Или - эти люди – если сумеешь создать инсталляцию с несколькими персонажами. И особенно шикарно, когда участники видят разное, но внутренне непротиворечивое, иначе всё разваливается. При этом они всё-таки не должны пересекаться со своими фантомами.
Коротко говоря, будто переносишь эшеровский рисунок из плоскости в пространство.
И что особенно забавно: тот, кто пытается испортить твой перформанс, кажется форменным вандалом. Ну или безнадежным дураком.

Это очень большое удовольствие, и нужно всё время за собой следить, чтобы не начать прямо тут, на коленках – из бумаги, светлых и тёмных полос, из чужих волос, тёмных и светлых, из пауз, пустот и отражений – плести.

Но я примерно понимаю, почему ложь раздражает всех, даже сторонних, не вовлеченных наблюдателей. По той же причине, по которой от эшеровских рисунков болит голова и случается обыкновенная физическая тошнота. Разглядывая их, начинаешь сомневаться в правильности собственной точки отсчёта, в незыблемости земли под ногами, в адекватности восприятия, в конце концов. То ли я вижу, что действительно происходит? Если сейчас сверну за угол, не замечу ли краем глаза свою уходящую спину? Да ну нафиг, думать об этом, мозги ломать. Сжечь проклятые картинки!
И тебя, ведьма.

Снова о том же

Я иногда думаю о потребности в обмане. Это такая мощная сила, вы бы знали. Не говорю сейчас о патологической лживости, речь об эстетическом побуждении: вдруг испытываешь острое желание закрутить реальность особым образом, чтобы получилась зыбкая изящная конструкция, включающая в себя «то, чего не было», чистую правду и, обязательно, нервную реакцию того, кому обман адресован. Именно этот человек придаёт всей истории живость. Или - эти люди – если сумеешь создать инсталляцию с несколькими персонажами. И особенно шикарно, когда участники видят разное, но внутренне непротиворечивое, иначе всё разваливается. При этом они всё-таки не должны пересекаться со своими фантомами.
Коротко говоря, будто переносишь эшеровский рисунок из плоскости в пространство.
И что особенно забавно: тот, кто пытается испортить твой перформанс, кажется форменным вандалом. Ну или безнадежным дураком.

Это очень большое удовольствие, и нужно всё время за собой следить, чтобы не начать прямо тут, на коленках – из бумаги, светлых и тёмных полос, из чужих волос, тёмных и светлых, из пауз, пустот и отражений – плести.

Но я примерно понимаю, почему ложь раздражает всех, даже сторонних, не вовлеченных наблюдателей. По той же причине, по которой от эшеровских рисунков болит голова и случается обыкновенная физическая тошнота. Разглядывая их, начинаешь сомневаться в правильности собственной точки отсчёта, в незыблемости земли под ногами, в адекватности восприятия, в конце концов. То ли я вижу, что действительно происходит? Если сейчас сверну за угол, не замечу ли краем глаза свою уходящую спину? Да ну нафиг, думать об этом, мозги ломать. Сжечь проклятые картинки!
И тебя, ведьма.